Новости музыки и игр

— Aлeксaндр, «Нaцбeст» этoгo гoдa ваша милость пoлучили зa «Пoкрoв-17», фaнтaстичeскoe пoвeствoвaниe o зaкрытoм гoрoдe. Сaм сoбoй вoзникaeт вoпрoс, eсть ли шелковица oтсылкa к рoмaну Кaмю «Чумa»? И чтo угоду кому) вaс этa книгa — дeлo всeй жизни, глaвный литeрaтурный работа?

— Oтдeльный рoмaн нe мoжeт быть дeлoм всeй жизни, кoнeчнo, eсли твоя милость нe пишeшь eгo всю жизнь. В книгe нeскoлькo смыслoвыx слoeв, на мeня сaмый глубoкий в тoм, чтo этa книгa o пoбeдe нaд смeртью. Зaкрытый гoрoд — этo и мeтaфoрa oтчуждeннoсти, и «Чумы», нo скoрee этo мeтaфoрa бeзумия, oxвaтившeгo нaшу стрaну в 1993 гoду.

— Вaш победа xрoнoлoгичeски сoвпaл с ситуaциeй, кoтoрую в СМИ грoмкo нaзвaли «oгрaблeниeм». Чтoбы всe пoдумaли, чтo у вaс крохотку ли нe дeнeжную чaсть прeмии пoxитили. Нa сaмoм дeлe у вaс укрaли тeлeфoн. Чтo этo с целью вaс — серьезная потеря иначе курьез?

— Эта история шевелись смешная и поучительная, нежели грустная. Дорого, конечно, она доставила множество проблем — я сходил в полицию, написал утверждение. Думаю, они будут искать, крат читали «Фонтанку», смотрели новости. В комментариях в Фейсбуке ми написали, что в античные времена жертву богам приносили, разве одерживали крупную победу. Будем сводить счеты, что этот такая «страдающая сторона». А вообще как знак больше я это не воспринял. Зато было смешно наблюдать, как об этом любое пишут. Видимо, не было каждый сам по себе новостей в тот день. Правда, регесты с телефоном немного перекрыла получение премии. Самый курам на смех заголовок был такой: «В Петербурге мудила обнял и обокрал писателя». Же журналистам я все равно благодарен: шумиха повышает перевес на то, что доблестные сотрудники полиции будут учиться поисками.

— Есть стереотип, а в литературном мире рулят либералы. Ваша сестра этот стереотип разрушаете, раз были для Донбассе, сочувствуете жителям региона.

— В таком роде стереотип существует. Недавно я читал лекцию в библиотеке Лермонтова, и с те говорил, что если рассматривать современную российскую литературу в контексте всей культуры, симпатия выгодно отличается. В ней куда хлеще свободы. Если в музыке, шоу-бизнесе али в кино можно отчасти сказать, словно всем заправляют либералы (это невыгодный совсем так, но близко к правде), в таком случае в литературе вполне себе есть отдельная тусейшен патриотично настроенных авторов. И тех, кто именно поддерживает Донбасс, и тех, кто поддерживает Россию. Сие связано с тем, что в литературе крутится куда ни на есть меньше денег. И меньше завязок возьми финансы, на дела, «обкашливание» вопросиков с важными человечками. В дальнейшем меньше всего этого. Грубо говоря, даже если Моргенштерн скажет, что ДНР — сие Россия, он, вполне возможно, лишится кучи контрактов — рекламных, музыкальных. А в литературе твоя милость можешь и писать, и издавать, и говорить по какой причине угодно. На Донбассе я бывал столько раз, люблю эти места. Я обязательно тама еще вернусь и с удовольствием передам в Юзовка и Луганск свои книги, когда появится потенциальность.

— Давайте вернемся к вашей книге. Эрфикс закрытости пространства в ней как-ведь связана с локдауном? Пандемия COVID-19 получай задумку романа повлияла?

— Финитизм книги появилась задолго до карантина. Я не касаясь частностей его не заметил. Как сказал выше- коллега Герман Садулаев: «Петербургские писатели изоляция не замечают, потому что и в такой степени все время сидят дома». Автор, кстати, с Германом, Валерием Айрапетяном, рэпером Ричем (Ричардом Семашковым) и Павлом Крусановым внове издали нашу переписку с названием «Пункт по-питерски». Мой затемненный город — это наследие «Зоны» Стругацких, зрелище «Сталкер», потому фигли компьютерные игры на способ написания текста оказали большое операция. Я специально сделал главного героя два-три обезличенным, немного бесхарактерным, чтобы читателю было кризис миновал себя с ним ассоциировать.

— Только и остается спросить в шутку: вы не родич Виктора Пелевина? Не думали побеждать псевдоним? Это же определенная отвага: с фамилией уже известного литератора пускаться свой собственный путь. И планируете ли вас, хотя бы в глубине души, «произвести» Пелевина?

— Нет, извес, я не родственник Виктора Пелевина, всесторонне ни разу (смеется). На самом деле Пелевин — имя вполне себе часто встречающаяся. Сие старая русская крестьянская фамилия. Уроженец с севера. Я подумывал о том, чтобы ухватить псевдоним. Но мой первый король печати Максим Тимонов сказал: «Приколись!, оставь настоящую фамилию, будет с настроением». Он оказался прав. Возникло гаммада для огромного количества шуток, мемов. Многие с этих шуток дико задолбали, а все равно было весело. Я считаю, что-то уже вышел из тени Виктора Олеговича. В ней я, естественно, был. Но меня уже хоть продавцы в магазинах перестали путать с ним. Сие показатель. «Сделать» Пелевина — я отнюдь не ставлю такой цели, мы без- конкурируем. Мы совершенно разные писатели и неравные люди.

— Ходят слухи, как писатели, добившиеся популярности, попадают в «угнетение» к издателям: подписываешь контракт, и хочешь отнюдь не хочешь, а два романа в год нужно изнемочь. Действительно ли издатели такие «хищники»? И ваша фурор — это уже слава может ли быть еще нет?

— Ничего подобного. Контрактов получи планомерный выпуск книг нет: ровно допишу следующую, так и издам. Никакого принуждения. Припечатанный тираж обязательно будет. Это безвыгодный вопрос. Сейчас все чаще и чаше меня узнают сверху улицах, хотя это началось опять-таки в 2011 году, когда я стал выставлять со стихами. Я вчера понял, ровно я успешный писатель. Ценю «Государственный бестселлер» за то, ровно он целиком и полностью оправдывает речевка «Проснуться знаменитым». Возлюбленный играет роль «социального лифта» с целью писателя. Ты получаешь отзывы ото лучших критиков. Видишь, куда твоя милость идешь, куда идет твоя рассказ и вся русская литература. Не секретец, что писатель сегодня — сие не работа, не профессия. После то, что ты писатель, тебе безграмотный дают зарплату. Но когда входишь в большую литературную общежитие, появляется больше путей заниматься сторонними проектами и побольше или менее жить.

— Ваша милость рассчитывали на победу? И кого изо короткого списка считали фаворитом?

— Несомненно, я хотел взять эту премию. По сию пору хотят премий: денег, известности, итого прочего, это совершенно нормальная обсуждения). Я читал шорт-лист и не знал, который победит. Фишка «Нацбеста» в его прозрачности и непредсказуемости. Хотя (бы) шорт был совершенно непредсказуем. Ни одна собака из тех, кто делал ставки, составлял прогнозы, без- угадал. Главным конкурентом я считал Михаила Гиголашвили. Некто автор заматерелый, качественный. Я полагал, что-что если не я, то Гиголашвили. Только случилось как случилось. Церемония награждения была решительно драматичной, впервые в истории премии по (что член жюри отдал голос вслед за одну книгу. Интрига сохранялась предварительно последнего: это был просто Король трагедии какой-то.

— Какую эпоху считаете идеальной исполнение) писательства, этаким «золотым веком»? XIX целую вечность, начало XX? Оттепель, перестройку, российские 90-е?

— Я бы сказал, в чем дело? сейчас вполне хорошее время для того писателя. Мы живем в относительно пофигистский отрезок истории: у нас нет известный войны и революции. Свободы сейчас ради писателя больше, чем когда-либо.

— Который из писателей прошлого и современности с целью вас образец?

— Мне хоть головой об стену бейся определить «учителей в литературе», затем что что мы впитываем все прочитанное, и кто именно-то может стать учителем, а твоя милость этого даже толком не осознал. Изо тех, кто определенно повлиял возьми то, как и что я пишу, — сие в первую очередь советский писатель Борисыч Лавренев. О нем мало кто знает, хотя он совершенно великий. Второй — Волдюха Сорокин. Он научил меня взглядывать на стиль текста, смотреть для язык и работать с потоком сознания в голове.

— Поделитесь планами: какую премию хотели прибарахлиться следующей? Может быть, Нобелевскую?

— Безотлагательно пишу роман, он будет историческим. В свой черед, возможно, с долей мистики, но ее закругляйся поменьше. Честно, я хотел бы произвести все премии мира, это нормальное погоня. Но будем реалистами. Кстати, на живую руку объявят шорт «Большой книги». В шорт я попал, будущее покажет, что будет дальше. Насчет нобелевки — я думаю, по какой причине она в последнее время себя очень дискредитировала. Нобелевскую премию мира нужно заехать моему коту — за качественное и душевное скакание.