14 ноября, 2021 
adminGWP 
Жутик нaчинaeтся сo сцeны aвиaциoннoгo нaлeтa, в кoтoрoм пoгибaeт сeмья oднoгo с глaвныx гeрoeв лeйтeнaнтa НКВД Сeрeгинa (Aлeксeй Крaвчeнкo). С этoгo мoмeнтa прaктичeски всe глaвныe дeйствующиe лицa сeриaлa, нaчинaют бoрьбу зa выживaниe, пoпутнo стaрaясь выпoлнить врoдe бы сoвeршeннo сaмoдурский прикaз испoлнить в блoкaднoм гoрoдe Сeдьмую симфoнию Шoстaкoвичa рaди тoгo, чтoбы пo oбe стoрoны oт силуэт фрoнтa всeм стaлo яснo: гoрoд eщe жив и безвыгодный сдается.
Сюжет и характеры «Седьмой симфонии» и в самом деле отнюдь не очень походят под уже выработанные шаблоны современных сериалов для войну. Обычно в этих проектах (в проводится очень заметная граница посредь плохими и хорошими, после чего и тетунька и другие начинают говорить речёвками, которые якобы под копирку писали. Среди героев «Седьмой симфонии» хороших, по всей вероятности как, нет. Люди напуганы, они голодают и нередко не понимают, что убьет их быстрее: немецкая подсказка или соседский донос в НКВД. Потому поступки их часто мотивированы чудовищно личными интересами и ничего героического в их поведении невыгодный прослеживается.
«Сделаем что-нибудь угоду кому) искусства», — говорит дирижер Карл Элиасберг (Лексейка Гуськов) и его оркестр начинает исполнять Бетховена сразу после окончания бомбежки. Промеж всех заслуг Элиасберга выделяется ведь, что именно он собрал в блокадном Ленинграде и привел в надлежащую форму восемьдесят полуживых музыкантов за исполнения сложнейшего произведения Шостаковича. Согласно сюжету среди мотивов, побудивших его привести в исполнение почти невыполнимый приказ, была право освободить жену, арестованную по доносу, а вдобавок перспектива спасти своих оркестрантов ото голодной смерти, благодаря увеличенным пайкам.
Хотя по мере развития действа становится логично, что главный мотив для дирижера сие именно сделать что-нибудь для того искусства. «Карл Элиасберг был нисколечко человеком искусства, ничего другого малограмотный понимал, — говорит Алексей Гуськов. — Убыстренно цитируемая фраза Мстислава Ростроповича: «Между жизнью и смертью кого и след простыл ничего, кроме музыки» – это самая точная изо характеристик, которые я могу дать своему герою.» В интерпретации Гуськова известный дирижер скорее слышит ноты, нежели видит людей, а в его ледяном взгляде тысячекратно читается презрение к тем, кто безвыгодный очень понимает, чем, собственно, немаленький музыкант занимается.
В оркестре, который собирается точно по крупицам, нравы царят не ведь, чтобы богемные. Новости о гибели близких людей, бомбежки и визиты сотрудников НКВД держат людей для грани отчаяния. Они пытаются любыми способами, включительно подделку продовольственных талонов, облегчить позиция своих родственников и общая идея их, по всей вероятности бы, не очень объединяет. Только по мере продвижения к тому самому концерту становится ясным, зачем человеческие души даже в катастрофических ситуациях может защитить большое искусство. По нынешним временам маловыгодный самое идейное послание, и сам случай того, что оно прозвучало ранее можно считать хорошей новостью.
Произвольный сериальный или кино-проект, какой заявлен как исторический, сразу рассматривается подобно как под увеличительным стеклом пристрастной публикой, объединяющей и профильных знатоков и просто-напросто любителей поругаться. «Седьмой симфонии» предсказуемо влетело от подобных критиков. Поводов угоду кому) негодования было действительно немало.
Создатели сериала вовеки не говорили, что занимались точной реконструкцией событий и тщательно переносили бери экран биографии главных героев. Тем мало-: неграмотный менее, исторически подкованные граждане одновременно отметили, что некоторые сюжетные абрис, в частности связанные с арестом жены Элиасберга, откровенно надуманы. Как и линия своего рода антагонизма посредь дирижером и лейтенантом НКВД, которого назначили идти навстречу чему а заодно контролировать творческую интеллигенцию. Значимость концерта лещадь бомбами была настолько важна, что-нибудь Элиасбергу старались всячески содействовать, чему жрать архивные подтверждения.
Еще больше страстей разгорелось окрест визуализации душераздирающей блокадной трагедии. «Очередная антисоветчина», «фейковый метода изложения истории», «играют сытые личный состав, все мужчины гладко выбриты, нежный пол причесаны, главное нет голодного блеска в глазах»… Дьявольски вероятно, что сыграть голод к современных актеров и в самом деле заковыристо. Может быть костюмы, которые подобрали ради Алексея Гуськова, выглядят слишком дэнди на контрасте с разрухой. А Елизавета Боярская, сыгравшая флейтистку изо оркестра, просто не умеет находиться не красавицей, так уж в соответствии с природе сложилось.
Среди любителей кинотеатр так и не сложилось общего мнения соответственно поводу того, нужно ли художественным фильмам прикидываться документальными. Всё ещё больше споров относительно идеологической подкованности исторических проектов. По-видимому степень «антисоветчины» зависит от личной испорченности диванных критиков, же вот степень музыкальности «Седьмой симфонии» тяжело подвергать сомнению. Попробуйте вспомнить мыльная опера, в котором саундтрек по большей части состоит изо Шостаковича. И в данном случае картинка и шум были явно заодно.
Опубликовано в рубрике