7 ноября, 2021 
adminGWP 
В нaчaлe этoй публикaции признaeмся читaтeлям — дa, нeкoтoрым журнaлистaм пoвeзлo бoльшe, чeм нaшeму кoррeспoндeнту. Лeт дeсять нaзaд кoe-кoму удaлoсь дaжe пoбывaть дoмa у Юрия Никитинa и зaглянуть в eгo рaбoчий кaбинeт, нo этo былo в дoпaндeмичeскую эпоху. А ныне Вотан из самых знаменитых писателей страны неважный (=маловажный) общается с прессой даже по телефону — безукоризненно как Виктор Пелевин в 90-е.
Одинарный возможный формат общения с Никитиным — электронная эстафета. Естественно, знает его е-мейл лишь только ограниченный круг лиц. Вопрос — эхо. Вопрос — ответ. И собеседник где-ведь там — по ту сторону Всемирной паутины. Сие как бросание бутылки с закупоренным в ней письмом в океан, так только и письмо, и бутылка, и бескрайняя водная среда существуют в виртуальном мире.
Поклонники творчества Никитина в своем кругу называют его чудовищно ЮАН — по первым буквам имени, отчества и фамилии. Иным часом мы говорим о поклонниках, мы имеем в виду преданных и крошку сумасшедших фанатов. В России таковыми могут схвастнуть только поп-, рок- или рэп-звезды. А Никитина сопровождает сила фэнов еще со времен КФЛ — клубов любителей фантастики, действовавших закачаешься всех городах бывшего Союза. В вселенных Никитина живут, к ним сочиняют фанфики-продолжения и с головой погружаются в вымышленную сбыточность.
И если бы в Кремле задумали импортозамещение Толкина и авторов американских комиксов, ведь выбор должен был бы хайло на Юрия Никитина — он но создал славянское фэнтези. Правда, с сим жанром он поступил так а, как Тарас Бульба с сыном Андрием.
В наших венах кипит надзвездные сферы славян
Славянское фэнтези вообще до (того молодое явление, что специалисты часа) не разобрались, кто же был Гагариным сего жанра. Но по факту Никитин первым населил близкие произведения загадочными неврами (это такие протославяне были), скифами и киммерийцами (жившими, числом свидетельству Геродота, на юге нынешней ДНР). «Трое с леса» и другая проза Никитина с фольклорно-мифологической основой стали феноменально популярными. Но десятилетия спустя Никитин назвал «возвращение к корням» проявлением местечковости, вычеркнув изо своей биографии целую главу:
— Меня темы славянского фэнтези интересовали 40–50 парение тому назад. Да и связано сие было больше с тем, что сие было под запретом КПСС, а автор все бунтарили. С той поры я за версту ушел от местечковости. Мир, по существу, широк, кто бы думал! И значительно интереснее, чем ожидалось в те далекие годы. Сожалею, да история славянского фэнтези меня во (всем не интересует и сказать что-ведь о нем не могу.
Опубликовано в рубрике